Мария Нестерова. Фото: Личный архив
«Была надежда, что если люди массово поучаствуют в выборах, это повлияет на систему»
Марии Нестеровой 57 лет. Женщина имеет образование математика, долгое время работала в ИТ, а также отдала восемь лет таможенной службе. До задержания Мария работала предпринимательницей, занималась сетевым маркетингом.
Впервые она вышла на протесты еще в 2006-м. В 2010-м и 2015-м ходила только на выборы, но в 2020-м снова почувствовала желание быть активной. Повлиял ковид и то, как белорусское государство его замалчивало — у Марии это вызвало возмущение, захотелось заботиться о справедливости и общественных интересах. И чтобы реализовать свое устремление, женщина решила записаться независимым наблюдателем на выборы.
Когда готовилась к этой работе, Мария беседовала с бывшими наблюдателями и осознала, как работает белорусская система фальсификации выборов: «Ее высшие элементы устроили все так, что они остаются с чистыми руками, им приходят нужные данные. Обман идет отчасти со стороны руководителей комиссий, по протоколам, которые они делают. Если их попросят показать настоящие цифры, у них будут уже готовые документы с необходимыми цифрами».
В ответ Мария и другие наблюдатели ее района, Партизанского, готовили свою систему: договорились, чтобы все наблюдатели по району собирали данные по протоколам, а потом планировали вместе поехать в районную избирательную комиссию и сравнить свои цифры с официальными. Сделать это не удалось — 9 августа вечером начались задержания, да и мало где на участках показали протоколы, на участке Марии глава комиссии даже сбежала через окно при поддержке ОМОНа.
Мария вспоминает, что их наблюдательное сообщество было очень сильным, более месяца активисты регулярно встречались. Напечатали много листовок про чат-бот «Голоса», и наблюдатели разбрасывали их по почтовым ящикам, на проходной Тракторного завода отдавали листовки прямо в руки рабочим, раздавали в Тракторозаводском поселке, писали в местном чате, что нужно идти голосовать.
9 августа перевернуло Мариино видение общества: «Я поняла, что мы совсем не такие равнодушные, как привыкли себя оценивать. А потом отключили интернет, и было ощущение, что идет война. Я сама из Степянки, и в первые ночи после выборов слышала, как со стороны Уручья каждые несколько секунд идет стрельба».
Марии приходилось и помогать в поисках людей, которые исчезли после выборов — к примеру, были задержаны на участке. Женщина вспоминает, что в условиях без интернета нельзя было открыть карту и посмотреть, как доехать до Окрестина, а кто тогда знал, где оно находится? Помогали старые знания — еще в 2006-м во время одного из митингов Мария ходила к Окрестина.
Позже она начала волонтерить — администрировала чаты районов, связанные со «Страной для жизни», и предприятий:
«С 15 августа и до моего задержания в октябре я полностью посвятила себя чатам и другой активности. Быстро возник вопрос, на что мне жить, и мы его озвучивали, но меня схватили и дальше это проработать не получилось.
Фото: Личный архив
Начала видеть, что люди не понимают — Светлана не для себя борется за победу, а чтобы вернуть в страну возможность честных выборов. Надеялась, что люди почувствуют этот призыв».
Марии сообщали, что ее ищут силовики, и женщина понимала: если ее задержат, речь будет идти не о сутках, она была готова даже на уголовку. Но, говорит, все тогда надеялись, что политзаключенные не будут сидеть свои сроки.
Мария была более готова к последствиям, когда шла в наблюдатели: «В то лето постоянно сжимался круг, начались первые задержания, и выглядело, что выборы не пройдут спокойно. Но была надежда, что если люди массово поучаствуют в выборах, это повлияет на систему.
Хорошо помню, как 5 августа в первый раз шла на участок. Сделала шаг за порог квартиры — и будто началась новая жизнь, я оставила позади свой символический страх. Не знала, что меня ждет впереди, но уступать не собиралась, хотя дальше было еще труднее».
«Заставила всех загадывать желание, чтобы политзаключенные всей Беларуси в 2023-м освободились мирным путем и вышли в свободную страну»
И на Володарке, и в колонии Мария надеялась, что что-то произойдет и всех политзаключенных освободят. Ведь так бывало раньше — например, после Площади-2010, когда часть задержанных вышла на свободу через полгода за решеткой.
Величайшим желанием для женщины было выйти на свободу вместе со всеми политзаключенными. Мария вспоминает, как в последний день 2022 года, в 20 часов, вместе с другими заключенными она ждала контролеров во дворике колонии: «Заставила всех, нас было человек десять, стать в кольцо, взяться за руки и синхронно загадывать желание, чтобы политзаключенные всей Беларуси в 2023-м освободились мирным путем и вышли в свободную страну.
В колонии в каждом отряде есть стол дежурного, где стоит телефон связи с КПП. Иногда туда звонят, когда нужно кого-то вызывать. И каждый звонок, сколько бы их не было, у меня было ощущение, будто это хотят позвать всех «экстремистов» с вещами на КПП».
Еще одно яркое воспоминание — первые дни на Володарке. Мария рассказывает, как сидела на верхней шконке напротив двери и осознавала, что не может эту дверь открыть. Эта мысль пронизала весь ее ум — ее держат за закрытыми дверями, она в помещении, откуда не может выйти по своему желанию, и это вызвало большое возмущение. Но Мария решила, что не должна обращать на эту мысль внимание.
Фото: Личный архив
Сокамерницы поделились с женщиной раскрасками-мандалами, а сын положил ей в первую передачу фломастеры, поэтому за решеткой женщина проводила время за рисованием. Читать ей было очень трудно, так как имела сотрясение мозга, Марию избили при задержании.
Колонию активистка вспоминает как место, где очень мало свободного времени, где в любую минуту заключенных могут куда-то позвать и нельзя даже спокойно сходить в туалет, а это сказывается на здоровье. А еще, говорит Мария, ей там пришлось справляться с проблемами с глазами:
«Когда я приехала в колонию, первые несколько недель не могла полностью открыть глаза, потому что так отвыкла от света. Смотрела на асфальт, не могла поднять глаза к небу и солнцу.
У меня сильно ухудшилось зрение. Провела в СИЗО 11 месяцев, а там очень плохое освещение, и стены покрашены в цвет, который поглощает свет — грязно-желтый или грязно-зеленый. Естественного света в камерах нет, так как на окнах металлические жалюзи, и только на прогулках ты видишь солнце и небо, переключаешься, а ведь это то, что помогает поддержать зрение».
«Только когда меня судили одну, я успокоилась, что никому не принесла вреда»
Когда в мае 2023-го Мария вышла на свободу, ее ждала 86-летняя мама — в каждом письме политзаключенная просила ее дождаться. И родные, и друзья советовали женщине уезжать, но та не хотела оставлять маму, поэтому и осталась в Беларуси. Надеялась, что у сотрудников хватит дел и без нее, но осознавала опасность.
Мария говорит, что после ее задержания в 2020-м ее, как и многих других протестующих, приобщили к большому уголовному делу по 293 статье. На первом допросе женщина отказалась давать показания, и тогда силовики взялись за ее телефон, а там было очень много информации — только чатов предприятий там было более 40.
Без ее показаний, считает женщина, силовикам было очень трудно понять, что там к чему.
Также у Марии возникла идея издавать газету для рабочих. Она сумела собрать мини-редакцию и сделать первый номер, распространила его в телеграме и напечатала тысячу его экземпляров, вместе с командой почти подготовила второй номер.
Мария боялась за соратников: «В первые три дня на Окрестина, когда я слышала любой шорох, бежала к кормушке, когда она была открыта, и смотрела, кого ведут, чтобы это только не были связанные со мной люди. Но никого из них не взяли. И только когда меня судили одну, я успокоилась, так как увидела, что никому не принесла вреда.
Так понимаю, что информация, которую взяли у меня, осталась в КГБ. Наверное, тогда у них одновременно было много дел, и мое дело они посчитали не самым интересным, но информацию у себя оставили».
В декабре 2023-го Мария получила информацию, что ее дело в КГБ подняли, поэтому решила срочно эвакуироваться. Она рассуждает, что если бы ее взяли во второй раз, срок был бы очень долгий.
Со старым паспортом, без визы и практически с пустыми руками Мария уехала в Грузию — помог «Байсол». Она оказалась там 24 декабря, и в феврале нашла работу — убирает небольшой офисный центр. Но в будущем планирует перебраться в ЕС, так как там легче получить политическую защиту.
Сейчас Мария живет в Тбилиси. Фото: личный архив
Женщина надеется запустить бизнес-проект, который будет полезен и политзаключенным, и их семьям. Есть много инициатив, которые с этим работают, но, считает Мария, еще одна не будет лишней:
«Когда я была за решеткой, придумала, что можно шить изделия под брендом «Шито белыми нитками». Еще точно не разрабатывала проект, но мне кажется, что деньги с таких изделий можно передавать в фонды помощи политзаключенным.
Это могут быть футболки с нашими желтыми бирками, как на тюремной одежде, а на бирках вместо фото и данных о политзаключенном можно разместить qr-код со ссылкой на сайт, где будут рассказываться истории политзаключенных. И эти футболки должны быть черного цвета, но при этом шитые белыми нитками».
«Наша Нiва» — источник качественной информации и бастион беларущины
ПОДДЕРЖАТЬ «НН»Читайте также:
Бесараб — о цинге Латыпова: Мне тут видится рука каких-то медиков-палачей
Бутик-отель, музей или пространство для служб? Что делают на месте бывших тюрем
