Сергей Бесараб считает, что свободная Беларусь будет зарабатывать на экспорте технологий. Скриншот видео malina_by / YouTube
БелАЭС
Бесараб отмечает, что главной целью строительства БелАЭС было желание властей продавать электроэнергию в другие страны. Когда эти возможности исчезли, то неизвестно, куда ее девать.
«Надо как-то балансировать. Пользователи в Беларуси потребляют электроэнергию синусоидально (импульсно). В нормальных странах АЭС строят там, где есть предприятия, которые могут сразу забирать произведенную электроэнергию.
У нас все наоборот. В стране основные предприятия расположены в Гомельской области. Для ее поставок необходимо восстановление линий электропередач. Часть энергии в результате будет теряться во время транспортировки».
Ученый соглашается с мнением, что БелАЭС никогда не окупится. Кроме того,
«это дикая, кабальная зависимость на десятилетия от России. Есть такая мысль, что урановая игла — гораздо большее горе, чем нефтяная или газовая. И сегодня мы сели на нее. Во-первых, урана ограниченное количество. Во-вторых, это топливо делают несколько монополистов, включая Россию. Размер топливных стержней разный у производителей из России и Америки. И нельзя быстро заменить производителя. Третье — это проблема с отработанным топливом.
Нам оно навсегда останется. Пишут, что мы будем его отдавать россиянам на переработку. Но они все нормальное оттуда достанут и оставят абсолютный хлам — цезий, стронций. И мы его будем всегда у себя хранить. И это проблема минимум на 50 лет».
Бесараб отмечает, что проект Белорусской атомной станции хорош на бумаге. Но, как всегда, самое уязвимое место — люди и реализация. Ученый напоминает, что строительство происходило в ускоренном темпе, не всегда хорошо подбирался персонал. Поэтому те новости о недоработках, которые постоянно появляются, абсолютно верны.
«Недоработка на недоработке. Все время существует вероятность аварии. Много ядерных активистов пытаются не допустить пуска второго энергоблока, так как ничего не сделано с недоработками первого энергоблока. Непонятно, как он вообще работает и на чем держится», — замечает ученый.
Насчет замечания о том, как «держится», Сергей Бесараб сослался на выступление российского ученого Андрея Ажаровского на одном из обсуждений проблем БелАЭС в Вильнюсе. Ученый заявил, что корпус реактора сварен с нарушением технологии. В результате там есть какие-то дефекты, что может привести к непредсказуемым последствиям. Поэтому, считает Бесараб, необходимо делать все для того, чтобы прекратить эксплуатацию станции и отдать ее под надзор МАГАТЭ и независимых наблюдателей.
Но остановка станции не такое быстрое дело.
«Необходимо вывозить топливо. А то топливо, что только достали, должно пролежать в так называемых бассейнах выдержки на протяжении лет. Его нельзя вывозить, пока не снизится радиоактивность. Единственное, что можно сделать, — это остановить энергоблок и заглушить его, как это сделано на Запорожской АЭС».
Случай в Несвиже
Ученый рассказал о случае, произошедшем в первые годы после распада СССР в Несвиже. На одном из предприятий города была установка для гамма-облучения удобрений из сапропелей для обезвреживания. Сейчас такая установка используется для обработки различных медицинских устройств и даже продуктов питания. Изначально ее построили по российскому проекту.
«Она неожиданно остановилась. Мужчина, который ей управлял, пошел проверить. Но нарушил технику безопасности, не закрыв какую-то заслонку. В результате он попал под излучение от кобальта-60. Доза была в три или четыре раза больше, чем у тех, кто в 1986 году был на крыше Чернобыльской АЭС и собирал радиоактивный графит. Мужчину сразу завезли в Москву.
Европейские и американские компании, занимавшиеся вопросами таких лучевых болезней, предлагали свою помощь. И ее принимали. Пострадавшему пересадили костный мозг, но спасти его не удалось. В течение месяца он умер».
Азаренок и радиоактивный рюкзак
Пропагандист Азаренок заявляет, что готов с радиоактивным рюкзаком уничтожить Вильнюс. Бесараб объясняет, что радиоактивный рюкзак — это так называемый инженерный фугас. По его сведениям, такие устройства существовали только в США и СССР.
«Американский весил около 50 килограммов. В инструкции отмечалось, что его должны нести двое, после закладки и установки таймера эвакуироваться. В этих фугасах была регулируемая мощность от сотен килограммов в тротиловом эквиваленте до десятков килотонн». Поэтому такой фугас действительно может уничтожить такой город, как Вильнюс.
Бесараб говорит, что если о существовании такой вещи в США известно по документам, то в случае СССР только по рассказам тех, кто работал с ядерными боеприпасами. Ученый замечает, что встречал новость о том, что в России такие ядерные фугасы должны были уничтожить, но они остались.
Почему протесты поддержали ученые-гуманитарии, а технари — нет
При анализе участия ученых в протестах Бесараб провел условную границу между учеными-гуманитариями и более техническими специальностями:
«Среди репрессированных ученых на первом месте филологи и историки. Это люди, полностью зависящие от финансирования государства, в котором они работают, историей и филологией которого они занимаются. Я не представляю, как историку, который занимается, например, историей ВКЛ или этнографией Полесья, выбить грант от России. Поэтому они на мизерном государственном финансировании что-то делали. И тут, когда у них забирают последнее — надежду, то, понятно, что они поднялись.
Физики тоже есть. Но это в основном молодежь. А старшие — врачи, академики — не то что не поддержали протеста, но еще и репрессировали молодых парней. Этим людям важнее деньги (которые в основном российские), чем вопросы совести».
Об Алесе Пушкине и белорусах
Сергей Бесараб говорит, что был хорошо знаком с Алесем Пушкиным.
«Любой, кто по речке плыл или отдыхал, мог зайти к нему в гости и сказать: «Дядя Алесь, мне трудно, пусти переночевать». Он мог пустить переночевать, покормить. Он был необычайно творческий человек. < … > С ним было просто. Какое-то взаимопонимание от сердца к сердцу.
Он был необыкновенно божественный человек. Таких людей нужно защищать. < … > Мне нравились его перформансы. Я называл его белорусским аналогом Марины Абрамович. Он отец белорусского перформанса».
Ученый вспоминает об одном перформансе, устроенном Алесем Пушкиным в Вильнюсе.
«Он собрал людей. Был накрыт стол. Можно было сидеть, пить, есть. Все условно знали, что собрались белорусы. Он сидел. А потом пришел человек и крепко привязал его к стулу. Он начал дергаться. Было очевидно, что он пытается освободиться. А люди пили, ели. Никто в принципе не обращал внимания. Он дергался, дергался и рухнул вместе со стулом набок. И там продолжил дергаться. Но молча. А люди продолжали есть. Одна из тех, кто это видел, как оказалось, молодая полька, подошла и развязала его. Потом художник обратился к сидящим за столом с вопросом:
«Ну вот здесь все белорусы. Почему вы видели, что вашему трудно, но никто не подошел и не помог?» Вопрос остался без ответа».
Бесараб объясняет, что значит для него этот перформанс:
«Мой руководитель магистерской диссертации Александр Николаевич Третьяк — выдающийся специалист по химии кристалла — говорил так:
«Белорусов слишком много. Когда нас станет в пять раз меньше, у нас слезы будут течь уже тогда, когда мы увидим через дорогу другого белоруса. А пока нас слишком много, мы можем грызться и не ценить друг друга». Вот об этом перформанс. Нас слишком много.
Была какая-то молния 2020-го года. <…> Вот такое стопроцентное единение от сердца к сердцу. Оно потерялось. После ничего подобного я не чувствовал. То, что принес нам 2020-й год, — уникальная вещь, уникальный подарок».
Что действительно хайтечное в войне в Украине
Сергей Бесараб среди нового, что проявило себя в войне в Украине, выделяет систему «Палантир», о которой известно немного.
Это проект американского изобретателя и бизнесмена, либертарианца Питера Тиля. Это программное обеспечение, которое было передано украинским военным и спецслужбам.
Оно позволяет анализировать большие объемы данных (документы, записи с камер наблюдения, разговоры людей) и находить среди них преступников. «Палантир» показал очень высокий уровень эффективности. В Украине система используется на поле боя, чтобы предсказывать намерения врага, а также помогает отслеживать коррупцию.
«Я честно скажу, что боюсь «Палантира». Точнее, того, для чего он может быть использован. У меня сомнения, что его используют, например, чтобы найти какое-то лекарство от рака. А вот для чего-то плохого он может быть использован».
Три вещи, которые Бесараб хотел бы видеть в будущей Беларуси
Сергей Бесараб называет три вещи, которые он хотел бы видеть в будущей Беларуси. Это коммерческие научно-исследовательские институты, парламентская республика и членство в Евросоюзе.
В новой стране Сергей мечтает заниматься коллоидной химией и читать свои научно-популярные статьи студентам.
Бесараб уверен, что Беларусь научно и технологически может быть успешной страной:
«В условиях независимости и свободы Беларусь может быть только технологической страной. Не какой-то аграрной или другой. И зарабатывать в основном на экспорте технологий, а не услуг или каких-то странных сельскохозяйственных продуктов. У нас все это было. И до 2020-го года я был уверен, что так и случится. И я не теряю веру в то, что так и будет».
Читайте также:
Известный химик составил портрет репрессированного ученого. Некоторые выводы неожиданны
«Иногда незаменимо, но…» Бесараб ответил на критику по поводу облучения продуктов радиацией
