«Когда видит в телефоне письма, узнает, что от папы»
Эмилии Пальчис сейчас год и 10 месяцев. Своего папу, который находится за решеткой, Эмилия узнает на фотографиях.
«И даже когда видит его письма на телефоне, тыкает в них пальцем и говорит «папа», — делится Виктория. —
Дочь спросила, где он, я ответила, что в Беларуси. Думаю, что для дочери Беларусь — какое-то заколдованное место, где время от времени исчезают родные».
Связь с Эдуардом девушка постоянно поддерживает через письма. Они медленно, через цензуру, но доходят до него.
«Рассказываю ему свои новости: о путешествиях по Литве (были с Эмилией в Каунасе, Паланге и Тракае), впечатлениях из повседневной жизни.
Он пишет, что ему все это очень интересно, ведь в его жизни буквально ничего не происходит. Эдик шутит, расспрашивает подробности. А со мной он делится впечатлениями от прочитанной литературы. В последнем письме он прислал мне целую критическую статью по нескольким повестям Ремарка.
Эдик адекватно воспринимает то, что с ним происходит. Не тешит себя надеждами, что освобождение придет завтра. Думаю, что это помогает держаться психологически», — делится она.
О свободе в воспитании, запретах и времени для себя
В жизни Виктория преимущественно пользуется русским языком, но когда ходит с Эмилией в гости к белорусам в Вильнюсе — разговаривает на родном. Дочь в целом начинает привыкать к белорусскому языку, реагирует, когда на нем к ней обращаются.
«Также пыталась Эмилии показывать детские книги на белорусском языке. Был смешной случай. Она мне показала там на нарисованную кровать, понимая, что по-русски это «кровать». Тут я ей говорю: «Ложак». Она с удивлением на меня посмотрела и переспрашивает: «Ам?»
Пока выработать какую-то основательную систему по обучению ее белорусскому языку у меня не получается. Но думаю, что она естественным образом через белорусскую среду будет знакомиться с языком», — рассуждает Виктория.
Виктория с уважением относится к свободе дочери.
«Во-первых, я понимаю, что воспитываю человека, личность, которая находится в состоянии формирования.
Эмилии нужно направление, поэтому я стараюсь находить баланс. Словно строю для нее коридор, по которому она движется. Есть определенные препятствия, в которые она упирается, но пространства в целом много», — делится принципами воспитания Виктория.
Если она хочет Эмилии что-то запретить, то сначала спрашивает себя, почему это нельзя.
«Стоит честно себе ответить: не хочешь ты или это опасно для ребенка? — говорит она. — Например, Эмилии нравится ходить дома в осенней куртке. Мне это кажется, конечно, нелогичным, но это не вредит ей. Тогда почему нет?
Также есть общие правила, установленные в нашей семье. Например, нельзя бросаться едой».
Виктория считает, что наказывать ребенка за какую-либо провинность или плохое поведение нельзя. Это не способствует воспитанию, а только запугивает малышку.
«Если она меня не слушается, делает наперекор, я просто забираю от нее запрещенные вещи или саму ее забираю из опасного места. Она может плакать, скандалить, но я даю ей возможность вылить эмоции», — рассказывает молодая мама.
Непросто Виктории и постоянно находиться с Эмилией.
«Дочка в таком возрасте, когда ей объективно нужно много внимания, — объясняет Виктория. — Она пока что не понимает, что мать может устать, у нее могут быть другие дела. Она считает, что я принадлежу только ей. Есть необходимость, чтобы рядом был человек, которому хотя бы на какое-то время можно было передать дочь. Мне помогает моя мать. Приезжает ко мне из Беларуси, если надо.
В Литве в детский сад отдают с двух лет. Но мы не пойдем пока, потому что она не готова еще надолго оторваться от меня. Тут еще важно желание матери сделать это, потому что если она не хочет, ребенок хорошо это считывает и сопротивляется».
В целом Виктория считает, что для ребенка слишком много внимания от родителей не бывает.
«Вопрос в том, чтобы к себе относиться заботливо, понимать, что вам тоже нужен отдых, — говорит она. — Поэтому я стараюсь с утра, например, провести время с дочерью: мы обнимаемся, гуляем, валяемся в постели. Потом она может определенное время побыть одна, а после будет периодически ко мне прибегать с какой-то игрушкой или вопросом. И тут я уделяю ей внимание, отвечаю на вопрос. Стараюсь объяснить, чем я сейчас занята, и что после смогу с ней поиграть. Также иногда поощряю ее принять участие в моих делах, например, она смотрит, как я что-то готовлю».
«Сильно поддерживает осмысление того, что мы правы»
До наступления трех лет Виктория не планировала знакомить Эмилию с гаджетами, но все пошло не по плану.
«У нас есть отведенное время, обычно утром, когда Эмилия смотрит мультики. Это очень короткий период.
Она это свое законное экранное время требует только утром», — рассказывает она.
Виктория говорит, что для нее очень важно поддерживать социальные контакты, встречаться с друзьями, чтобы не погружаться в эмоциональное выгорание.
«Еще важно просить о помощи. Например, могу попросить кого-то посидеть с Эмилией, пока я куда-нибудь схожу.
Очень сильно поддерживает осмысление того, что мы правы, по отношению к нам делаются несправедливые, преступные вещи. Живем сейчас на закате эпохи лукашизма, пусть даже он тянется уже два года, все равно это конец», — говорит она.
Задержание Дарьи Лосик, с которой Виктория поддерживала отношения, было неожиданным.
«Любому человеку в Беларуси, даже если он не связан с гражданским активом, грозит опасность. Дарья Лосик тоже все это время была под угрозой, она это понимала. Оставаться в стране было ее сознательным выбором. Но мне казалось, что ее уже не задержат, потому что, если бы хотели, сделали бы это раньше», — рассказывает она.
На вопрос, как Виктория будет рассказывать своей дочери о Беларуси, когда для этого придет время, она отвечает, что «очень правдиво».
«Скажу, что мы были вынуждены уехать, потому что плохой дед захватил власть. Может, приплету туда еще какие-то сказочные образы, чтобы ей было понятнее».
Читайте также:
«Знаю, что встречу свою любовь, когда придет время». Чем сейчас живет поэт и телеведущая Валерина Кустова
«Он не понимал, зачем уезжать, когда можно просто закрыть рот». Белоруска рассказала, как развелась после выборов и одна растит в эмиграции троих детей
Ковшик увидела «символ отчаяния» в ситуации с обучением белорусскому языку в Польше
